рассказ
«Шквал»
(14 ноября 2007 года)
Что может быть прекраснее моря!? Только само море…. А что может быть прекраснее своего дома на краю пологого спуска к пляжу, практически пустынному и безлюдному, в стороне от суматошного центра провинциального городка на берегу чёрноморского побережья!?..
Ответ очевиден, но для каждого этот ответ звучит по-разному, отражаясь в замкнутых стенах пространства, называемым словом - разум.
Эта история произошла несколько лет назад. На неё никто бы не обратил внимания из-за малости значения, но я не могу молчать из-за того, что происходило здесь, у моря.
Крик чаек горько разрывал прохладный, холодный воздух, не прогретый солнцем и наполненный солью. После чего чайки с тем же стоном кидались на лазурные волны, покачиваясь на них как неваляшки, и, казалось, что их пребывание здесь ничто не может нарушить. Волны щекотали песок, который был перемешан с мелкой галькой и ракушками, росле чего они дотрагивались до досок, которые, скорее всего, остались от разбившейся лодки, и опять убегали в сторону, как будто дотрагивались до них невзначай. Над горизонтом где-то справа сгущались небольшие тучки и казалось, что они пройдут стороной, но сильный ветер, наполненный прохладой и промозглым запахом дождя, говорил об обратном.
Солнце висело над горизонтом и создавало дорожку света по водной глади до самого берега. Как будто прощаясь, оно раскалялось всё больше и больше, делая закат всё краснее и желая оттянуть время, которое медленно ползло, словно черепаха по берегу судьбы.
Николя шёл по берегу, неся с собой большую сумку. Он не хотел идти по городу с вокзала и спустился к берегу, чтоб подышать этой прохладой. Он любил путешествовать, побывал в многих странах, но в России, на своей второй родине после Франции за свои 22 года он побывал впервые. И казалось, ничто не может дать ему того, что даст или уже дала это пребывание здесь.
Молодой человек давно отошёл от центра города и от мест на берегу, которые облюбовали приезжие. Пляж казался совсем пустынным, тем более, сейчас был май, и пик отдыха был ещё впереди. Он остановился и вытащил из кармана джинс конверт, к которому спереди был прикреплён листок с адресом. Николя посмотрел налево и увидел деревянную лестницу, плавно поднимающуюся от пляжа наверх по небольшому склону к дому, который, как скала, возвышался над морскими просторами. Лестница подходила чуть ли ни к самому входу в дом.
Николя шёл по лестнице очень осторожно, как будто боялся нарушить покой здешних мест. Окна одноэтажного каменного дома были распахнуты, и на подоконнике одного из них сидел абсолютно белоснежный кот с большой рыжей кляксой на морде. Он спрыгнул и побежал к гостю, нежно потёрся о ноги и побежал к входу в дом, мурлыкая. Молодой человек постучался в дверь. Через некоторое время она открылась, и на пороге стояла женщина лет сорока пяти, но выглядела она гораздо моложе: худенькая, обтянутая сероватым фартуком, который не менялся, наверно, года два. Миниатюрные склады тела, узкие ладони с длинными, как спицы, пальцами, глубокие карие глаза с непотеренной искрой в ней – это не многое, что было в этой женщине. Она сразу поняла, что за гость стоит перед ней.
-Ты Николя? – спросила она.
-Да! – сказал молодой человек.
-Заходи,- продолжила она, пропуская гостя в дом и закрывая дверь. Когда закрывающаяся дверь издала соответствующий щелчок, она вздрогнула,- Меня зовут Аня. Я тут работаю горничной. Я провожу тебя в комнату. Там я тебе накрыла.
Комнатка, в которую привела Анна гостя была небольшая, но уютная и выходила к морю. На столе около кровати стояли фрукты, сок в графине, вафельница с конфетами и тарелка с салатом.
Небольшие квадратики света падали на стены и потолок, словно дети-тени солнца. Время шло настолько медленно, что хотелось его подогнать палкой как упрямого осла, который не желал нести тюфяки на рынок.
-Ваша тётушка приболела. Она сегодня не сможет вас принять и ждёт вас завтра днём в любое время. Примите от неё извинения. Приятно провести время,- сказала Анна и собиралась уходить, как её окликнул Николя.
-Аня,- сказал он, немного замявшись, как мальчишка на первом свидании, но он замялся даже не из-за этого,- Спасибо!
Горничная кивнула и тихо вышла из комнаты. Николя остался наедине с самим собой и своими мыслями, которые его гложели и изъедали, как червяк изъедает яблоко изнутри. Он сел на край кровати и взял со стола веточку с черешней. Николя долго смотрел на эти тёмные ягоды, смотрел сквозь них, словно хотел узнать их суть. Он отложил их и, подойдя к окну, долго смотрел на садящееся солнце, - как этот яркий диск плавно закатывается за горизонт, утопая в лазурных водах Чёрного моря. Тёмно-синие волны продолжали касаться берега и убегать от него, оставляя после себя мокрый след; водоросли, выкинутые на берег и уже подсушенные солнцем, лежали никому ненужные, забытые, отвергнутые….
Николя уснул поздно. Он долго смотрел, стоя у открытого окна, на пирс, освещённый большим количеством фонарей, на небо, куда-то вдаль. Легкие, но холодные дуновения ветра шевелили русые волосы на его лице. Полнеба было затянуто тучками, а остальное – сияло огоньками звёзд. Луна пряталась за лёгкой дымкой, то заплывая за очередную тучку, то показывая свой край, и казалось, что она как юная девчонка заигрывает с кем-то. Иногда в доме раздавались шаги Ани и кашель тёти, такой тяжёлый и болезненный. В эти мгновения Николя отрывал свою голову от рамы и направлял свой слух в сторону этого звука, который казался ему тревожным.
Вскоре Николя устал сам и перестал ко всему прислушиваться. Уже клюя носом, он лёг на кровать и уснул моментально. Ночь была для него беспокойной: молодой человек ворочался, несколько раз просыпался в холодном поту,- то, что ему снилось, Николя хотел забыть как можно быстрее. На утро он проснулся из-за сильного грохота створок окон, которые распахнулись под сильным потоком ветра. В воздухе витал лёгкий запах дождя, небо было затянуто полностью тучами.
Молодой человек закрыл ставни на крючёк, который долго не хотел поддаваться. Волны бунтовались под потоками ветра и забегали всё дальше и дальше на берег, забирая с собой вчерашние пересушенные водоросли к себе, в тёмные пучины.
Николя сел позавтракать тем, что осталось с вечера. По окнам начал таробанить дождь, сначала мелкикий, но назойливый, как маленький нахальный парнишка, потом всё сильнее и сильнее, превращяясь с каждой минутой в огромное нечто из воды и ветра, рассекаемое громом и молнией. Этот день сулил шквал!
Николяне знал, что делать и вышел из комнаты. И именно в этот момент он захотел посетить свою тётю, хотя боялся её разбудить, так как не знал который сейчас час. Он медленно, как призрак, поплыл по коредору до тех пор, пока перед ним не вышла из комнаты Аня.
-Тётя спит? – спросил молодой человек.
-А ты хотел зайти к ней?
-Да…. Я бы хотел.
-Нет, она не спит. Проходи.
Николя проследовал совсем незаметно в комнату. Аня закрыла за ним дверь.
-Проходи и садись,- произнёс хриплый женский голос, и только тогда Николя понял, где в комнате была её тётя: она сидела вкресле-качалке у самого окна, укутанная в большой плет и держа на коленках того самого кота. Рядом с ней стояло ещё одно кресло, сделанное под старину.
Когда Николя сел в кресло, то мог рассмотреть её лицо, направленное в сторону моря: чёткие линии лица, украшенные чередой морщин, которые могли говорить об её возврасте, её русые волосы, покрытые дымкой седины, спадали по плечам из пучка мелкими кудрями. Она была по своему прекрасна. Казалось, что эта обстановка украшает её, как украшает невесту белое платье.
-Я рада, что ты приехал ко мне,… к своей тёти Кати…. Я долго ждала этого дня,- и она повернула голову и взглянула на Николя своими широкими серо-голубыми глазами. – И ты давно хотел побывать в России, не так ли? – начто молодой человек кивнул.- Но дело в том ещё, что ты был уже в России, мой дорогой Коля.
Николя вздрогнул от того, что его назвали созвучным русским именем. В его глазах возникали один за другим вопросы, губы хотели что то сказать, но не было сил, чтобы всё это произнести, высказать в этих затёртых словах все те чувства, что были у него в дуще.
-Я не зря так тебя назваля,- произнесла тётя после минуты молчания. Она повернула своё застывшее лицо в сторону моря, которое кипело, бурлило и кидалось на берег с неистовой силой, как дикое животное перед смертью в приступах агонии.
-Мне хочеться всё рассказать…. Но мне ещё больнее от этого, - продолжала она, скрывая приступы кашля, который как бактерия жила в каждой клетки её тела и мешала ей жить. – мне придёться отдать тебе дом. Это немногий подврок, который я могу тебе преподнести. Это я оповестила свою любимую сестру, твою матушку, чтоб ты приехал сюда. У меня кроме тебя и сестры из родных никого нет.
- Но Вы могли бы дом оставить моей матери….
-Я этого не сделал специально. У меня на то свои причины…. Я знаю, что ты спросишь, какие, но дай мне рассказать тебе всё о том, что я успела пережить…. Этот дом построил мой муж ради меня. Он долго строил его, но всё же он сделал это…. Мой муж был капитаном на торговом судне. И как любая жена «мореплавотелей», я ждала его…. И сейчас жду….
Это знакомое море, небо, берег…. В тот день была такая же погода. Я не хотела его отпускать в плавание, моё сердце его не отпускало, чуя беду…. Тогда я ждала от него ребёнка, наше дитя любви…. Я сказал ему, что нам сын не отпустит его, хотя я не знала, кто у меня родиться…. Но он уплыл,- глаза Кати закрылись, пряча под собой слёзы, кашель и боль одиокой женщины. - Тогда холодный дождь бил по моим плечам и сткекал по платью, и я видела, как его корабль уплывал туда, чтоб никогда не вернуться…. Я знала,что шквал настигнет корабль в самый неподходящий момент…. Когда мой муж отдавал приказы матросам, я не находила себе места. Я миталась, как кошка в доме перед землетрясением…. Волны ласкали мои ноги…. Я кидалась то в море, забегая в волны, которые бушевали и обжигали своим холодом, чуть ли не по пояс, то уходила на берег. Я как неприкаянная душа, как щенок, плывущий за хозяйской лодкой, но суровый и знакомый голос звал меня обратно домой…. Меня звала сестра, которая приехала ко мне со своим мужем из Франции погостить. Она меня звала вернуться домой и не терзать себя…. В тот день я родила сына. Моего любимого сына,- и тётя закашлила в этот момент ни на шутку, не желая держать его в себе, и с этого момента кашель терзал её горло каждый момент, каждую фразу, что она пыталась произнести. – Но после того, как я родила, мой организм приподнёс второй сюрприз – воспаление лёгких, которое я подхватила на пирсе….
Наступила минута молчания, и в этот момент её кашель утих, она дышала еле заметно. Она замерла вместе со своими мыслями как статуя из белоснежного мрамора, который напоминала её кожа. И лишь еле колыхающие ноздри и медленные движения пальцев, которые желели кота, выдавали то, что с тётей всё впорядке. Кот соскачил с колений, заставив кресло легко качнуться, и убежал под кровать.
-Коля…. Коля, - тихо позвала она Николя.
-Да, - ответил он, встав справа от тёти на одно колено и взяв её холодную руку в свою.
-Я…. Видишь, во мне больше нет сил,- сказала она еле слышно, стараясь ему улыбаться и смотреть на него как можно лаского, но как бы она не стараласья, так могут смотреть и улыбаться лишь те, кто отжил своё и собирается проститься с кем-то в последний раз. – Врач тогда сказал, что я не выживу, а моему сыну нужен был человек, который мог бы позоботиться о нём, а я…. Я даже немогла налить себе кружку воды, чем позоботиться о сыне. Потом я узнала, что мой муж погиб, спасая корабль от гибели…. Его смыло волной в море, а тело так и не нашли…. Болезнь я начала переносить ещё сильнее, когда узнала обо всём этом…. Муж моей сестры предложил мне найти кормилицу во Франции для моего сына…. В бреду я согласилась…. Также я говорила, чтоб моего сына воспитал кто-то ещё, посчитав, что тут я ничего не могу ему дать. Я и сейчас так считаю, потому что уверена в том, что тут место скорби, а не радости…. Моя скорбь привела меня за эти двадцать с лишним лет до такого состояния…. Знаешь, как звали моего сына? – спросила тёта, чуть ли не выжимая из своего тихого голоса слова. Она еле находила сил просто смотреть в глаза того молодого человека, который сидел напротив и который был ей дороже всего. Она не дождалась ответа и сказала, - Николай…. Мой единственный сын! – сказала нежно Катя и провела рукой по щеке Николя. – Как же я тебя люблю…. А ты считал меня… своей… тётей. Я… рада, что моя сестра воспитала такого хорошего человека, как ты…. Я могу гордиться тобой…. Имено сейчас я хочу сказать, что ждала… втстречи с тобой…. Я очень… люблю… тебя, - последние слова произносились её устами шёпотом. Её рука упала на ручку кресла, очи закрыли отежелевшие веки.
Ветер, порывистый и наглый, открыл настеж окно перед креслом, начал развивать шторы, как парус яхты и своим шумом, проинзанным лёгкой прохладой и каплями дождя, нарушал тишину этой комнаты, в которой сидел молодой человек, питавшийся теплом своих рук согреть холодную руку своей матери, которая никогда не станет настолько же горячей, как и у сына….
*** *** ***
И между ними был зов,… зов, окутывающий и связывающий их между собой любовью и расстоянием.
